Маргарита Колпащикова: «Я уверена, что инвалидность – это не приговор»
- Подробности
- Опубликовано: 12.09.2015 10:43
Несмотря на то, что на государственном уровне разработано несколько программ, направленных на социальную адаптацию инвалидов, а также закон о квотировании рабочих мест для людей с инвалидностью, сотрудникам центров занятости нередко приходится искать людей, чтобы выполнить квоту по трудоустройству инвалидов. О причинах такого положения в интервью «Республике» рассказала председатель Коми республиканской организации Всероссийского общества инвалидов Маргарита Колпащикова.
trace affiliate link | Air Jordan Release Dates 2021 Updated , Gov
Но есть, конечно, и те, кто получил хорошее образование, но работать так и не смог по банальной причине: нет возможности выйти из дома. Я хочу особо отметить: человека делает инвалидом не болезнь, а окружающая среда. Когда ты не можешь выехать из дома, как все обычные люди, поневоле начнешь себя ощущать инвалидом. Но если бы среда действительно была доступной для всех, тогда человек и инвалидом себя бы не чувствовал.
– То есть проблема трудоустройства глубже, чем просто нежелание работодателей брать в свою фирму инвалида или отсутствие подходящих вакансий?
– Именно так. Все начинается с семьи. Пока на помощь не придут подготовленные специалисты, семье сложно самостоятельно справиться с воспитанием ребенка с инвалидностью. К примеру, в Ухте мы создали родительскую ассоциацию «Ступени», проводили для родителей семинары, отправляли в другие города на конференции, устраивали вечера. Мамы потом объединились в группы и по очереди сидели с детьми, чтобы дать возможность остальным заняться своими делами, погулять, сходить к парикмахеру, в магазины или просто выспаться. Это были своего рода группы взаимопомощи. Родители стали намного активнее.
К чему это я? Родителям детей-инвалидов надо объединяться. В Сыктывкаре пока этого сделать не удалось. Мы создали ассоциацию родителей детей с инвалидностью «Журавлик», но пока только на бумаге. Просто каждый родитель думает, что справится сам. Но я уверена: нужно объединяться. Особенно тем, у кого дети «особые». По статистике, каждый 67-й ребенок в России сегодня рождается с аутизмом. Значит, мы должны быть готовы к принятию этого факта. И родители должны быть готовы совместно защитить права своих детей на полноценную жизнь.
– Это мы говорим о сложных категориях инвалидности. Но ведь иногда бывает, что человек получает инвалидность в результате заболевания, и врач рекомендует ему легкий труд. Но работодатель всеми правдами и неправдами стремится освободиться от такого работника.
– Работодателей можно понять. Они боятся, потому что каждый считает свою копейку и, естественно, думает: «Ну, нет у меня легкого труда, не нужен мне этот работник. И что мне теперь делать? Создать ему специально рабочее место?» Но никто из работодателей на это не пойдет и сделает все, чтобы человека убрать. Всем нужен специалист, который будет работать на благо и развитие компании.
– Сегодня благодаря средствам, выделяемым на программу содействия трудоустройству инвалидов, служба занятости создает рабочие места и для колясочников. Но не могу не согласиться с вами, что нежелание инвалида работать – проблема психологическая, идущая из раннего детства, и потому труднопреодолимая. Места-то созданы, но будут ли эти люди работать в дальнейшем? Нет ли у вас ощущения, что эта программа проблему трудоустройства инвалидов не решит?
– Конечно, не решит. Но все же какое-то количество людей, которые раньше просто сидели дома и медленно деградировали, будет работать. Я могу сказать о своей организации – КРО ВОИ. Для нас это за счастье – создать рабочее место и взять человека. Сегодня мы с помощью службы занятости создали три рабочих места и приняли на них людей. Двое работают, а третий человек так и не появлялся. Государство выделило деньги, под него создали рабочее место, мы обеспечили ему объем работы, но, оказывается, ему это все не нужно. По этому поводу я все время говорю: как среди здоровых людей встречаются всякие, так и среди инвалидов. Казалось бы, что тут такого: скажи честно, что не хочешь работать, и не вводи людей в заблуждение. Но не каждый так рассуждает.
Бывает нередко и так, что предприниматели охотно идут на организацию рабочего места, потому что под это выделяются государственные деньги. Но эйфория быстро проходит. Смотришь, через какое-то время отправляют работника в отпуск без содержания – не могут обеспечить ему объем работы. Хорошо, конечно, что центр занятости оборудовал рабочее место, приобрел все необходимое, но при этом надо помнить: зарплату-то ты сам платишь. Эта программа пока выполняет задачу хотя бы заинтересовать людей, расшевелить их, вытащить из дома.
Я очень хочу, чтобы в перспективе люди с инвалидностью, которые хотят и могут получить качественное образование, могли бы учиться в вузе наравне со всеми, а работодатели пересмотрели бы свое отношение к инвалиду. А то ведь зачастую человека не берут на работу, потому что он выглядит не так презентабельно, как хотелось бы работодателю. Кстати, только вчера мне был звонок из Ухты. Молодой человек с ДЦП несколько лет пробует трудоустроиться, приходит туда, где есть рабочие места, но ему отказывают: выглядит он не так – болезнь повлияла на внешность. На вопрос, что ему делать, я отвечаю: идти в суд. А что еще тут сделаешь, если налицо дискриминация по признаку инвалидности, нарушается право человека на труд. Вообще, от того, как человек сам себя позиционирует, конечно, тоже многое зависит.
– Это все мы пока говорили о людях с сохранным интеллектом. Но есть ведь инвалиды с ментальными нарушениями.
– Под них нужны особые программы. К примеру, во всем мире есть люди, страдающие аутизмом. В Японии работодатели их просто выискивают по стране, потому что они могут делать монотонную работу часами и в совершенстве. Они не устают от монотонности. Это же находка для работодателя. Или люди с синдромом Дауна. Опять же у нас в России их как будто совсем не существует, хотя их много. Но они же вполне могут быть востребованы обществом. Люди с синдромом Дауна очень хорошо справляются с работой курьера, уборкой помещений и дворовых территорий, они прекрасные сиделки для пожилых и больных. Они не обижаются на замечания, очень добрые. И самое главное – им нравится работать.
Я уже не говорю здесь об опорниках и слабовидящих, которые вполне могут быть адаптированы в обществе, работать и чувствовать себя востребованными, но элементарно не могут выйти из дома. Взять, к примеру, бывшего председателя сыктывкарской организации инвалидов Наталью Лобанову. Умница, человек с высшим образованием, но она не может себя реализовать, потому что выехать из дома, добраться до работы и вернуться обратно для нее огромная проблема.
– А может, этот закон все же преждевременный? Зачем давить на работодателя, чтобы он предусмотрел квоту, потом уговаривать инвалида прийти на работу? Может, действительно лучше было бы начать с семьи и деньги с этой программы направить на раннюю адаптацию ребенка-инвалида или на создание доступной среды?
– А что делать со взрослыми инвалидами, с теми, кто уже есть? Мое мнение такое: пусть закон будет. Если даже двух-трех человек в том же Сыктывкаре удастся трудоустроить, и то хорошо. Надо использовать любую возможность для того, чтобы люди могли работать. По-другому пока никак. Наше общество еще не скоро перейдет от принятия инвалида как больного и немощного к пониманию, что это обычный человек, которому нужно просто создать индивидуальные условия для того, чтобы он мог жить так же, как и все. А эта программа позволяет постепенно, но все-таки менять сознание и самих людей с инвалидностью, и работодателей, и просто рядовых граждан, которые постепенно привыкнут к тому, что рядом с ними будет жить и работать человек, имеющий проблемы с передвижением, слухом, зрением, умственным развитием.